«Если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви», — писал Лев Толстой. Разбираемся, как в русской литературе появились любовные описания, и перечитываем самые трогательные признания из русской классики.
«Бедная Лиза» Николая Карамзина: Лиза и Эраст
Орест Кипренский. Бедная Лиза (фрагмент). 1827. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Старинная русская литература не знала любовных признаний. В народных сказках и средневековых повестях герои и героини спасали друг друга, были верны и преданны, но обходились без громких слов. Во второй половине XVIII века из Англии и Франции в Россию пришла сентиментальная литература, а с ней мода на пышные объяснения в любви. Яркий пример пылкого признания на русский манер — эпизод из повести Николая Карамзина «Бедная Лиза». Сюжет повести типичен для «чувствительной» литературы: пресыщенный герой соблазняет наивную девушку.
«Милая Лиза! — сказал Эраст. — Милая Лиза! Я люблю тебя», и сии слова отозвались во глубине души ее, как небесная, восхитительная музыка; она едва смела верить ушам своим…
«Ах, Эраст! — сказала она. — Всегда ли ты будешь любить меня?» — «Всегда, милая Лиза, всегда!» — отвечал он. — «И ты можешь мне дать в этом клятву?» — «Могу, любезная Лиза, могу!» — «Нет! мне не надобно клятвы. Я верю тебе, Эраст, верю. Ужели ты обманешь бедную Лизу? Ведь этому нельзя быть?» — «Нельзя, нельзя, милая Лиза!»
Тем не менее девушку обманули. Эраст проигрался в карты и был вынужден жениться на богатой вдове. Лиза, узнав об этом, утопилась.
«Метель» Александра Пушкина: Марья Гавриловна и Бурмин
Дементий Шмаринов. Иллюстрация к повести Александра Пушкина «Метель» (фрагмент). 1973. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
Девица на выданье Марья Гавриловна и гусарский полковник Бурмин испытывали друг к другу нежные чувства, но не решались объясниться. Наконец гусар рассказал девушке правду:
«Я вас люблю, — сказал Бурмин, — я вас люблю страстно...» (Марья Гавриловна покраснела и наклонила голову еще ниже.) «Я поступил неосторожно, предаваясь милой привычке, привычке видеть и слышать вас ежедневно... Теперь уже поздно противиться судьбе моей; воспоминание об вас, ваш милый, несравненный образ отныне будет мучением и отрадою жизни моей; но мне еще остается исполнить тяжелую обязанность, открыть вам ужасную тайну и положить между нами непреодолимую преграду…»
— Я женат, — продолжал Бурмин, — я женат уже четвертый год и не знаю, кто моя жена, и где она, и должен ли свидеться с нею когда-нибудь!
Непонятная, непростительная ветреность... я стал подле нее перед налоем; священник торопился; трое мужчин и горничная поддерживали невесту и заняты были только ею.
Нас обвенчали. «Поцелуйтесь», — сказали нам. Жена моя обратила ко мне бледное свое лицо. Я хотел было ее поцеловать... Она вскрикнула: «Ай, не он! не он!» — и упала без памяти. Свидетели устремили на меня испуганные глаза. Я повернулся, вышел из церкви безо всякого препятствия, бросился в кибитку и закричал: «Пошел!»
— Боже мой, боже мой! — сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, — так это были вы! И вы не узнаете меня?
Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...
«Евгений Онегин» Александра Пушкина: письмо Татьяны Онегину
Дмитрий Белюкин. Иллюстрация к роману Александра Пушкина «Евгений Онегин» (фрагмент). 2001. Галерея классической живописи «Царская башня», Москва
Историю Татьяны Лариной и Евгений Онегина знают все. Провинциальная барышня влюбилась в соседа — столичного денди, скучающего в деревенском имении. Написала ему о своих чувствах (немыслимо с позиции морали того времени!) и получила холодный отказ. Через несколько лет Онегин узнал в блистательной княгине, жене генерала «ту самую Татьяну» и понял, что не удержал любовь всей своей жизни.
Автор подробного комментария к «Евгению Онегину» Юрий Лотман указывал на многочисленные переклички письма Татьяны с французскими и английскими «чувствительными» романами XVIII века. Пушкин показал, кем виделся девушке Онегин — книжным героем, не то ангелом-хранителем Грандинсоном, не то коварным искусителем Ловеласом. Набор литературных штампов автор превратил в «высочайший образец откровения женского сердца» — так письмо Татьяны охарактеризовал критик Виссарион Белинский.
Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
«Герой нашего времени» Михаила Лермонтова: письмо Веры Печорину
Михаил Врубель. Портрет военного. Печорин на диване (фрагмент). 1889. Киевский национальный музей русского искусства, Киев, Украина
Прапорщик Григорий Печорин встретил в Пятигорске бывшую возлюбленную — Веру, и их роман вспыхнул с новой силой. Когда муж Веры заставил ее уехать, женщина написала Печорину прощальное письмо.
«Это письмо будет вместе прощаньем и исповедью: я обязана сказать тебе все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как оно тебя любит. Я не стану обвинять тебя — ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна.
Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая…»
Печорин бросился в погоню, но догнать возлюбленную не получилось: его конь не выдержал скачки и пал.
«Обломов» Ивана Гончарова: Илья Обломов и Ольга Ильинская
Герман Мазурин. Иллюстрация к роману Ивана Гончарова «Обломов». 2018
Илья Обломов понял, что любит Ольгу Ильинскую в тот момент, когда она пела.
Боже мой, что слышалось в этом пении! Надежды, неясная боязнь гроз, самые грозы, порывы счастия — все звучало, не в песне, а в ее голосе. У него на лице сияла заря пробужденного, со дна души восставшего счастья, наполненный слезами взгляд устремлен был на нее.
Теперь уж она, как он, также невольно взяла его за руку.
— Что с вами? — спросила она. — Какое у вас лицо! Отчего?
Но она знала, отчего у него такое лицо, и внутренне скромно торжествовала, любуясь этим выражением своей силы.
— Посмотрите в зеркало, — продолжала она, с улыбкой указывая ему его же лицо в зеркале, — глаза блестят, боже мой, слезы в них! Как глубоко вы чувствуете музыку!..
— Нет, я чувствую… не музыку… а… любовь! — тихо сказал Обломов.Она мгновенно оставила его руку и изменилась в лице. Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный, им глядел не Обломов, а страсть. Он опомнился, взял шляпу и, не оглядываясь, выбежал из комнаты.
Главный герой так и не решился жениться на Ольге. В итоге она приняла предложение лучшего друга Обломова — Андрея Штольца.
«Отцы и дети» Ивана Тургенева: Евгений Базаров и Анна Одинцова
Давид Боровиковский. Иллюстрация к роману Ивана Тургенева «Отцы и дети». 1980
Будущий уездный врач Евгений Базаров, молодой циник, влюбился во вдову Анну Сергеевну Одинцову. Любовь тяготила его, тяжелым вышло и признание — одна из ключевых сцен романа.
— Вы называете дружескую беседу болтовней... Или, может быть, вы меня, как женщину, не считаете достойною вашего доверия? Ведь вы нас всех презираете.
— Вас я не презираю, Анна Сергеевна, и вы это знаете.
— Нет, я ничего не знаю... но положим: я понимаю ваше нежелание говорить о будущей вашей деятельности; но то, что в вас теперь происходит...
— Происходит! — повторил Базаров, — точно я государство какое или общество! Во всяком случае, это вовсе не любопытно; и притом разве человек всегда может громко сказать все, что в нем «происходит»?— Как хотите, — продолжала она, — а мне все-таки что-то говорит, что мы сошлись недаром, что мы будем хорошими друзьями. Я уверена, что ваша эта, как бы сказать, ваша напряженность, сдержанность исчезнет наконец?
— А вы заметили во мне сдержанность... как вы еще выразились... напряженность?
— Да.— Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно... Вот чего вы добились.
Он рванулся к ней...
— Вы меня не поняли, — прошептала она с торопливым испугом. Казалось, шагни он еще раз, она бы вскрикнула... Базаров закусил губы и вышел.
Анна Одинцова отказала Базарову, рассудив, что «спокойствие все-таки лучше всего на свете». Вскоре он умер — получил заражение крови во время анатомических опытов.
«Война и мир» Льва Толстого: Пьер Безухов и Наташа Ростова
Владимир Серов. Иллюстрация к роману «Война и мир» (фрагмент). 1953
Будучи помолвленной с князем Андреем Болконским, Наташа Ростова увлеклась вероломным Анатолем Курагиным. Лишь счастливая случайность предотвратила их побег. Прощение у брошенного жениха Наташа просила через его друга Пьера Безухова, а тот признался ей в любви.
— Он теперь здесь, скажите ему... чтоб он прост... простил меня. — Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
— Да... я скажу ему, — говорил Пьер, — но... — Он не знал, что сказать.
Наташа, видимо, испугалась той мысли, которая могла прийти Пьеру.
— Нет, я знаю, что все кончено, — сказала она поспешно. — Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за все... — Она затряслась всем телом и села на стул.И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал, как под очками его текли слезы, и надеялся, что их не заметят.
— Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, — сказал он ей.
— Для меня? Нет! Для меня все пропало, — сказала она со стыдом и самоунижением.
— Все пропало? — повторил он. — Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и, взглянув на Пьера, вышла из комнаты.
Девушка получила прощение бывшего жениха, когда князь Андрей умирал у нее на руках: он был ранен в Бородинском сражении и при отступлении русских войск попал в дом к Ростовым, где разместился госпиталь. Замуж Наташа вышла за овдовевшего Пьера Безухова.
«Анна Каренина» Льва Толстого: Кити и Лёвин
Александр Самохвалов. Иллюстрация к роману «Анна Каренина» Льва Толстого. 2017
Единственная счастливая пара в романе Толстого — княжна Кити Щербацкая и помещик Константин Лёвин. Кити не сразу ответила согласием влюбленному в нее молодому человеку: она была увлечена красавцем Алексеем Вронским. Но он заинтересовался замужней Анной Карениной, и Лёвин попытался добиться взаимности во второй раз:
— Вот, — сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили: «когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это, что никогда, или тогда?» Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу; но он посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от того, поймет ли она эти слова.
Она взглянула на него серьезно, потом оперла нахмуренный лоб на руку и стала читать. Изредка она взглядывала на него, спрашивая у него взглядом: «То ли это, что я думаю?»
— Я поняла, — сказала она, покраснев.
— Какое это слово? — сказал он, указывая на н, которым означалось слово никогда.
— Это слово значит никогда, — сказала она, — но это неправда!Он быстро стер написанное, подал ей мел и встал. Она написала: т, я, н, м, и, о. Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «тогда я не могла иначе ответить».
Он взглянул на нее вопросительно, робко.
— Только тогда?
— Да, — отвечала ее улыбка.
«Гранатовый браслет» Александра Куприна: письмо Желткова Вере
Михаил Петров. Иллюстрация к роману Александра Куприна «Гранатовый браслет» (фрагмент). 2016
Мелкий чиновник Желтков был безнадежно влюблен в Веру Николаевну, два года неотлучно следил за ней и засыпал письмами. Когда она вышла замуж, Желтков продолжал свои эпистолярные «ухаживания». Последнее письмо Вера Николаевна получила в тот день, когда узнала о его самоубийстве:
«Я не виноват, Вера Николаевна, что богу было угодно послать, мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей — для меня вся жизнь заключается только в Вас.
Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя — это не болезнь, не маниакальная идея — это любовь, которою богу было угодно за что-то меня вознаградить.
Пусть я был смешон в Ваших глазах и в глазах Вашего брата, Николая Николаевича. Уходя, я в восторге говорю: «Да святится имя Твое».
В Вас как будто бы воплотилась вся красота земли...Я не знаю, как мне кончить письмо. От глубины души благодарю Вас за то, что Вы были моей единственной радостью в жизни, единственным утешением, единой мыслью. Дай бог Вам счастья, и пусть ничто временное и житейское не тревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки.
Г.С.Ж.».
«Доктор Живаго» Бориса Пастернака: Юрий Живаго и Лара
Леонид Пастернак. Портрет Бориса Пастернака на фоне Балтийского моря (фрагмент). 1910. Частное собрание
Жизнь сводила и разлучала героев романа много раз. В разгар Гражданской войны перед очередной разлукой — уже навсегда — Юрий Живаго высказал Ларисе то, что чувствовал к ней долгие годы:
Называй ее как хочешь, гибель действительно стучится в наши двери. Ты недаром стоишь у конца моей жизни, потаенный, запретный мой ангел, под небом войн и восстаний, ты когда-то под мирным небом детства так же поднялась у её начала.
Ты тогда ночью, гимназисткой последних классов в форме кофейного цвета, в полутьме за номерной перегородкой, была совершенно тою же, как сейчас, и так же ошеломляюще хороша.
Когда ты тенью в ученическом платье выступила из тьмы номерного углубления, я, мальчик, ничего о тебе не знавший, всей мукой отозвавшейся тебе силы понял: эта щупленькая, худенькая девочка заряжена, как электричеством, до предела, всей мыслимою женственностью на свете.
Если подойти к ней близко или дотронуться до нее пальцем, искра озарит комнату и либо убьет на месте, либо на всю жизнь наэлектризует магнетически влекущейся, жалующейся тягой и печалью.
Я весь наполнился блуждающими слезами, весь внутренне сверкал и плакал. Мне было до смерти жалко себя, мальчика, и еще более жалко тебя, девочку. Все мое существо удивлялось и спрашивало: если так больно любить и поглощать электричество, как, вероятно, еще больнее быть женщиной, быть электричеством, внушать любовь.
Вот, наконец, я это высказал. От этого можно с ума сойти. И я весь в этом.
Автор: Екатерина Гудкова
